Жаркая осень 1904 года  - Александр Харников

Некоторые пани тоже попытались завязать со мной романтические отношения. Ведь перед ними был настоящий «мачо»: жгучий брюнет с пламенным взором, пылкий и дикий. К тому же настоящий князь. Пани и паненки томно закатывали глазки, бросали мне красноречивые взгляды. Но я смотрел на свою ненаглядную влюбленными глазами и не отпускал ее от себя ни на шаг.

Впрочем, хорошие манеры, неплохое знание английского языка и, что немаловажно, туго набитый долларами бумажник сделали нас желанными гостями в компаниях, где появлялись люди, которых можно было назвать здешней великосветской тусовкой.

Так, постепенно, шажок за шажком, мы приближались к господину Витте. Натали сумела познакомиться на одном из банкетов с Матильдой Витте, урожденной Нурок. В ходе светской беседы выяснилось, что недавно ее дочь от первого брака Вера Сергеевна Витте (Сергей Юльевич удочерил ее) вышла замуж за князя Кирилла Васильевича Нарышкина. А мать ее зятя – Тебро (Феодора) Павловна Орбелиани, приходилась родственницей Амирану Амилахвари, то есть мне. Так я познакомился с мадам Витте, которая, как я знал из ее досье, пользовалась огромным влиянием на своего мужа.

Сорокадвухлетняя Матильда Витте в молодости была красавицей. Да и сейчас в ней было что-то, что привлекало мужчин. Недаром министр путей сообщения, встретив ее в театре, влюбился в нее, что называется, по уши. Даже то, что она была замужем, не остановило его. В 1892 году, приняв предложение императора Александра III стать министром путей сообщения, Сергей Юльевич выдвинул самодержцу два условия: поспособствовать разводу своей пассии с господином Лисаневичем и дать разрешение на его брак с мадам Лисаневич, урожденной Матильдой Исааковной Нурок.

Император Александр III был хорошим семьянином и бытовым антисемитом. Но он с пониманием отнесся к просьбе Витте. Разрешение на развод Матильде Лисаневич он дал, а насчет брака, узнав, что будущая супруга его министра приняла православие, поморщился, но написал на прошении Сергея Юльевича: «А хоть бы на козе!»

Но светское общество так и не приняло в свои ряды разведенную еврейку. Мадам Витте не получала приглашения на светские рауты и балы, супруги петербургских сановников игнорировали ее. Но Матильда нашла утешение в другом. Она стала заниматься гешефтами, тем более что вскоре ее супруг стал министром финансов Российской империи.

Сергей Юльевич говорил всем, что он не берет взяток. В общем-то он не лгал – взятки за него брала супруга. Особенно обильно деньги в семейный кошелек Витте хлынули тогда, когда Россия подсела на французские займы, и российский рубль был переведен на золотое обращение. Мадам Витте была хорошо знакома с Ротшильдами и заокеанскими банкирами. Потому, познакомившись с ней, мы с Натали стали бывать в ее доме и вскоре были представлены Сергею Юльевичу.

Поначалу Витте отнесся к нам настороженно. Не знаю почему, но он косился на меня и старался в обычном светском разговоре помалкивать, внимательно наблюдая за моей реакцией на некоторые мысли о будущем России, высказанные его супругой.

Но я старался выглядеть космополитом, которому Ubi bene ibi patria – «Где хорошо, там и родина». К тому же Витте родился и вырос в Тифлисе, и детские воспоминания о лучших годах жизни – а мы все считаем детство самой счастливой порой – заставили его менее строго смотреть на меня.

Я не спешил и не пытался ускорить события. Пусть господин Витте составит обо мне вполне определенное мнение и только тогда сделает мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Я решил действовать через женщин – Натали стала часто бывать в доме Витте, где в беседе с хозяйкой как бы между прочим рассказывала обо мне, о моих талантах и о моих «подвигах» во время Китайского похода. Натали изображала простушку, а Матильда, да и сам Сергей Юльевич, который время от времени присоединялся к чисто женской компании, что называется, мотали на ус.

И вот сегодня я получил от Витте официальное приглашение посетить завтра вечером один закрытый клуб, члены которого были бы рады со мной познакомиться. В числе тех, кто желал меня лицезреть, были такие хорошо известные мне фамилии, как Джейкоб Шифф и Вандерлип, вице-директор «Нейшнл сити бэнк оф Нью-Йорк». В постскриптуме было добавлено, что, поскольку разговор, который, возможно, состоится в клубе, будет чисто деловой, присутствие дам не обязательно.

– Милый, от кого это приглашение? – спросила меня Натали, увидев, как я задумался, внимательно перечитав послание господина Витте.

– Печенкой чую, – пошутил я, – клюнула настоящая рыба!

Но, заметив недоуменный взгляд Натали, я вспомнил, что она уж точно не видела бессмертную кинокомедию Гайдая.

– В общем, так, – уже серьезно сказал я. – Завтра состоятся мои смотрины. И оттого, понравлюсь ли я здешним хозяевам жизни или нет, будет зависеть вся наша дальнейшая работа.

9 декабря (26 ноября) 1904 года, утро.

Санкт-Петербург, Адмиралтейство, кабинет

председателя МТК контр-адмирала Григоровича

Переполох «под Шпицем», то есть в здании Адмиралтейства, бывшей тихой и спокойной вотчины генерал-адмирала Алексея Александровича, напомнил адмиралу Григоровичу то, что творилось на палубе крейсера, который после стоянки в тихой гавани вынужден с предельным напряжением корпуса и машин проламываться через добротный тропический шторм. Для легкого бронепалубного шеститысячника такой шторм был более опасен, чем пара монструозных японских «асамоидов». От тяжелого броненосного крейсера еще можно уйти предельным напряжением машин, а от тропического шторма не уйдешь.

Переполох начался после прибытия в здание Адмиралтейства императора Михаила II и германского военного министра Альфреда фон Тирпица. Адмирал Тирпиц прибыл в столицу Российской империи с новейшими разведданными по поводу британской кораблестроительной программы и с предложением о совместной кораблестроительной программе Германской и Российской империй в рамках Континентального Альянса.

– Только вместе с русскими, – заявил Тирпиц, выступая в рейхстаге, – мы можем обуздать англосаксонское чудовище, которое мечтает о глобальном доминировании на морях. У русских есть новые технологии и четкое понимание того, каким путем пойдет научно-технический прогресс. У нас, немцев, есть промышленная мощь, дисциплинированные и умелые инженеры и рабочие, способные наилучшим образом воплотить в жизнь любые технические идеи. (Бурные аплодисменты зала.) Вместе мы непобедимы! Пусть знают подлые англосаксы, жадные и продажные франки и свирепые дикари-азиаты – союз двух великих наций победит всех! (Продолжительные овации.)

Полгода назад, когда на скорую руку, под гром орудий на Тихоокеанском ТВД, подписывалось соглашение о Континентальном Альянсе, подобные совместные программы хотя и подразумевались, но считались делом отдаленного будущего. Отгремели сражения Русско-японской войны, и Страна восходящего солнца подписала мир, больше похожий на безоговорочную капитуляцию. Русские и немцы при Формозе плечом к плечу бились на необъявленной войне против Британской империи, чем вызвали бурный патриотический подъем в своих странах и закономерное желание просвещенных мореплавателей взять реванш над унизившими их русскими и немцами.